Это страшное уменье – уменье не любить. Убивать свою любовь.
Она приходила ко мне в обличии девочки, успокаивала, заставляла улыбаться. И – запускала когти в сердце. Я не выдержала, и бросила её себе под ноги.
Теперь она ползёт по асфальту, по мокрым листьям, пытается встать, но я её втаптываю обратно в грязь. Она хватает меня руками за ноги, просит разрешить ей подняться.
Но я не разрешаю – ломаю ей тонкие пальцы.
- Ну почему, - шепчет любовь.
Я бью её по лицу ногой.
- Ты знаешь. Любовь мне не нужна. Я просила тебя уйти саму.
Она хватает меня за штанину скрюченными, белыми пальцами. Я брезгливо отряхиваю её с штанины.
- Пусти, ну пусти-и-и… Почему ты меня всякий раз убиваешь? Ты же… у тебя ещё много времени, пусти... Пус…
Я бью её ногой в челюсть, она замолкает, всхлипнув.
- Мне не нужна ты, понимаешь, любовь? Не нужна… От тебя только хуже. Ты мешаешь.
Любовь смотрит на меня грустно и осуждающе.
- Сейчас ведь весна, время твоего счастья… Даже сейчас ты не позволишь мне жить?
- Нет, - отвечаю я, и наступаю ей на горло. Её глаза гаснут.
Я опускаю руку – на неё садится бабочка. Хрупкая, с лиловыми тонкими крыльями…
Тело девочки исчезает.
Бабочка с хрупкими крыльями. Любовь. Она хочет слететь с моей руки, чтобы превратится в птицу… Я прикрываю её второй рукой. Чувствую, как крылышки щекочут ладони.
- Снова убьёшь? – слабым голосом спрашивает любовь. – Ну почему ты не разрешаешь себе любить? Почему ты меня убиваешь?
Я чувствую слабый трепет крылышек бабочки – слабенькой любви, которая хочет жить… Я знаю, что через секунду мои пальцы сломают эти тонкие крылья, что я буду смывать с рук гадкую жёлтую жидкость, буду смотреть на кусочки крыльев… Я убью её – опять.
Тонкие пальцы чуть сжимаются. Одно движение – и она опять умрёт. Никто не остановит мою руку.
Я всегда убиваю любовь…
Может, зря?
Закрываю глаза…